Плитники
Люди, которые в 60-80-х годах прошлого века во Львове занимались куплей-продажей грампластинок с западной музыкой, а также коллекционеры этой музыки назывались «плитниками», а сами пластинки «плитами». Термины эти происходят из польского языка, потому что все львовяне тогда слушали программы польского радио, больше всего Młodzieżowe studio «Rytm» и «Lato z radiem». Эти же плитники, которые ездили в Киев, Москву или Питер, шутили, что они едут «на большую землю», потому что априори Львов и Западную Украину в Советский Союз не причисляли, и вот на «балках» (скупках пластинок) они замечали, что владеют совсем другой терминологией и произношением западных исполнителей. Например, у львовян Бари Уайт всегда был Уайтом, а не Уайтом, как у москвичей и киевлян. Дип Парпл всегда были Парпл, а не Перпл, как у россиян, и даже не Перпл, как у англичан,
Поляки все западные названия пишут так, как они пишутся по-английски, но произносят по своим орфоэпическим правилам. Помню, как мы на польский вроде даже отменяли фамилию Маккартни, добавляя какие-то нотки исключительно львовской говоры: «Ты слышал новую плиту Маккартнея? – Да не Маккартнея, а Маккартного». Также интересно, что в Черновцах, где слушали радио Europa Libera, всегда произносили не Блэк Сабат, а Блэк Сабас, потому что так это произносилось на румынском.
Какая же история «плит» во Львове? Еще в конце 1940-х годов в нашем городе, как и в целом СССР, возникла мода на «музыку на ребрах» или «музыку на костях», то есть гибкие пластинки с западной музыкой, подпольно записанные на рентгеновских снимках. Фарцовщики «музыкой на ребрах», которые могли засунуть себе во внутренние карманы не менее 50 довольно тонких пластинок, ходили вдоль гастронома на углу улицы Килинского (теперь Памва Беринды) и проспекта Ленина (теперь Свободы), что возле «мавзолея», то есть общественных туалетов , держа свой товар под полой и загадочно шептали: «Элвис Пресли, Бади Голли, Эверли Бразерс…» Качество такой записи было ужасным, и эту пластинку можно было прослушать только до 15-20 раз, а потом ее просто выбрасывали. Стоимость такой пластинки колебалась от 1 до 2 рублей (после денежной реформы 1961 г.). «Музыка на костях» в остальном совке имела свою специфику: известный случай начала 50-х годов, когда в тогдашнем Ленинграде за тиражирование на рентгеновских снимках «записей белоэмигрантского а также хулиганско-воровского репертуара» двое писцов получили пять и заключения. Интересно, что в СССР были и легальные звукозаписывающие студии, где можно было записать на гибкой пластинке свой голос в начале какой-то песни на подарок.
Конец эры гибкой «музыки на ребрах» положили первые бобинные («катушечные») магнитофоны, массово появившиеся в начале шестидесятых. Из совдеповских это были латвийский «Аидас» и российские «Маг-59», «Тембр» и «Яуза», огромные громоздкие аппараты с 525-метровыми бобинами, прокручивавшие некачественную еще тогда пленку первого и второго типов со скоростью 19,05 см. секунду. В 1962 году я впервые услышал у своего соседа записанные на Яузи-5 твисты Чабби Чекера и среди них – неповторимый Let’s Twist Again. В 1966 году мой отец где-то получил один из первых совковых портативных бобинных магнитофонов – «Весна» со стометровыми бобинами, который питался от шести больших круглых батареек «Сатурн».
Со второй половины шестидесятых массовым «народным» магнитофоном стал «Днепр» и тогда же появились более качественные пленки шестого и десятого типов, в том числе производства шесткинской «Свемы». Тогда же во Львове появились и первые фирменные четырехдорожные стереомагнитофоны – голландский «Грундик», японские «Тошиба» и «Акаи». К примеру, лучший из них, «Акаи», стоил 280 долларов, и купив «зеленые» у студентов-иностранцев по курсу один доллар за два рубля можно было за 560 рублей иметь супер-классный «маг». Кстати, впервые советские граждане стали покупать доллары у иностранных студентов (а это были, как и теперь, чернокожие и арабы) еще задолго до эпохи валютных фарцовщиков (у нас валютчиков называли «лошади») под «Березками», «Каштанами» и « Дунаями».
Более или менее качественные магнитофонные записи можно было сделать из западных пластинок, но эти пластинки нужно было еще привезти сюда. Источники поступлений плит были разнообразны. Подавляющее большинство дисков, которые тогда циркулировали во Львове, были так называемые «заокеанские», то есть те, которые приходили в посылках от родственников из США или Канады. Чуть позже, в начале 70-х годов диски во Львов привозили спортсмены, так я помню двойной диск голландской группы Focus «Moving Waves» 1971 года, которая привезла из Нидерландов выдающийся шахматист, гроссмейстер львовянин Олег Романишин в подарок своему однокурснику, моему товарищу Владимиру Дуткевичу (ныне он отец Виталий, синкел по делам монашества и мирян УГКЦ Львовской архиепархии). Наряду со спортсменами диски из-за бугра привозили также дипломаты, уже с середины 70-х студенты из арабских и африканских стран, обучавшихся во Львове в мединституте, политехе или политучилище (ныне Институт сухопутных войск). Мы все ежегодно в сентябре с большим нетерпением ждали их возвращения после каникул.
Но больше плитники охотились на тех жителей Львова, или чаще подльвовских сел, которым родственники из-за океана высылали плиты в посылках. Получатель платил 5 рублей (впоследствии эта сумма выросла до 10 рублей) пошлины за один диск, причем количество дисков, которое можно было получить, было ограничено – два раза в год не более десяти штук. Также первые джинсы, которые появились во Львове, тоже были из тех знаменитых посылок. И получатели посылок, и те, кто у них покупал (это называлось «из первых рук»), обычно хотели что-то заработать. Но на джинсы почему-то были большие ограничения (не более двух пар в год), поэтому плиты были более выгодным товаром, за который платилось 35-40 рублей, а затем их перепродавали за 60-100 рублей. Советская власть была не глупой, и на джинсы накладывали пошлину сначала 20 рублей, а впоследствии 50,
Близость Польши тоже способствовала поступлению пластинок во Львов. В середине шестидесятых было разрешено выезжать к прямым родственникам в Польшу, и оттуда поплыл поток как фирменных плит, так и записей западных исполнителей на пластинках польской фирмы грамзаписи «Muza». Цены на пластинки были достаточно высокими, особенно фирменные, так «Sergeant’a Pepper’a» Битлов в июле-августе 1967 года продавали за 40-50 рублей, а весной 1968 года я сам купил две сорняки «Magical Mistery Tour» за 30 рублей. В середине шестидесятых уже не выпускали виниловые пластинки со скоростью 78 оборотов в минуту (даже в СССР последний такой диск вышел в 1971 году), а только «гиганты» (еще их называли «лонгплеями») – 33⅓ обороты в минуту, куда вмещался альбом длительностью до 50 минут, и малые пластинки со скоростью 45 оборотов в минуту, куда умещалось по 1-2 песни на каждую сторону. Но роскошь купить виниловую пластинку могла себе позволить далеко не каждый (чтобы купить Magical Mystery Tour мне пришлось гореть на разгрузке вагонов с доломитом на станции Пидзамче четыре дня). В общем же стандартная цена на плиты (диски), которая держалась почти все 70-80-е годы, была 60 рублей, хотя спекулятивные цены доходили до 80, 90 и даже 100 рублей. Упакованный фирменный диск всегда стоил на 5-10 рублей дороже.
Распаковка нового диска – это был целый ритуал, и здесь я предложу вам фрагмент из моей книги «Сны в Святом Саду» о том, как это делал наш садовский плитник Крепост (Молодой). В книге он фигурирует как Джо Янг: «Более всего он любил раскрывать новенькую пластинку, которую называли «целочкой», или «нулевкой», почти так же взволнованно, как раздевал красивую девственницу: снятие тонкой прозрачной пленки с конверта, его аккуратное распаковка, разрезание полиэтиленового пакета внутри и извлечение его желаемого содержимого – круглого, красивого, еще невинного, в совершенстве чистого и блестящего диска, тоненькие черные канавки которого сияли цветами радуги, напоминало ему расщепление замков-молний на детских юбках. с ножек и, наконец, снятие лифчика и трусиков, а потом… А потом он нежно, но уверенно, брал черный сияющий диск за края выпрямленными ладонями и искусными движениями раскачивал его вверх-вниз: эластичная виниловая пластинка между ладонями мелодично вибрировала в воздухе так быстро, что казалось исчезала из виду, а опытный «профи» Джо Янг за звук напоминал рокот голубей, безошибочно определял, будь то «фирменная масса» или «дубовая» подделка. Далее парень нюхал черную пластинку, которая напоминала ему запах женских гениталий, следовательно петтинг заканчивался, и почти дрожащими руками Джо Янг насаживал круглое отверстие на фаллическое выступление диска проигрывателя, эрегированно стремившегося кверху, а пластинка, припавшая по ней. нежно кружиться в страстном танце со скоростью тридцать три оборота в минуту, и наконец Джо Янг брал за проушину корундовую иглу, нацелил ее в черную борозду диска и,
Конечно же, большинство поклонников музыки переписывало ее на бобины. Стоимость переписи альбома долгое время была три рубля, а с 1968 года снизилась до двух рублей. Ребята, занимавшиеся записью музыки, еще и сами сочиняли сборники. Самым большим спросом во Львове пользовались сборники Мирона и Дунаевского. Из известных львовских писцов музыки шестидесятых можно упомянуть Иванюка, Курского, Курбатова, Рудолю и Китайца. На одном сборнике могли быть Трини Лопез и Уилсон Пикет вместе с Битлами и Роллингами. Часто сборники составлялись по желанию клиента. Люди, делавшие для фанатов западной музыки полезное дело, беспощадно карались милицией.
На писцов проводились облавы, в частности, у Дунаевского конфисковали звукозаписывающую аппаратуру, все пластинки и кассеты, несмотря даже на то, что его клиентом был сын самого Добрика, первого секретаря Львовского обкома компартии. Среди коллекционеров и писцов плит 70-80-х годов были: Сэм, Фиксатий, Ян, Колокольчик, Борода, Тоша. Из известных львовян-музыкантов это были Игорь Мосесов, Юрий Шарифов. Надо различать плитщиков-коллекционеров и плитников-фарцовщиков, хотя сама торговля плитами большой прибыли не давала. Большие прибыли начались с наплывом магнитофонов у населения, и писцы на бобинные магнитофоны уже начали зарабатывать большое состояние.
К обладателям коллекций грампластинок всегда была очередь, чтобы переписать музыку на магнитофон. Дальше уже переписывали из бобины на бобину. Относительно аппаратуры существовал хоть малый, но достаточный выбор в зависимости от состоятельности владельца. Было даже несколько владельцев оборудования стоимостью за пять тысяч рублей, за эти деньги можно было приобрести двухкомнатное кооперативное помещение. Эти счастливцы уже тогда наслаждались звуком проигрывателей «Dual», усилителей «Marantz» через звуковые колонки, которые покупались у профессиональных музыкантов и создавались для сцены, а не малых помещений: «Marshall», «Orange» и очень популярные во Львове немецкие «Regent» . Аппаратура и пластинки так же по-прежнему покупались у иностранных студентов. Понятно, что везти через полпланеты звуковые колонки они не часто соглашались, даже за хорошие деньги.
А простые смертные слушали пластинки на проигрывателях типа «Вега», в которые были встроены усилители и добавлялась акустика. Самым высоким шиком советской аппаратуры, как и в шестидесятые годы, была радиола «Симфония», уже модифицированная, колонки от которой и сегодня ценятся среди знатоков. У меня была «Симфония» первого выпуска 1967 года. Магнитофоны «Юпитер» впоследствии вытеснил «народный» «Днепр», а главное – в середине семидесятых появились кассетные магнитофоны. Это было очень удобно и гораздо дешевле, однако если выбирать качество, то эталоном тогдашних магнитофонов стал бобинный Akai.
Была еще одна интересная категория плит, которые официально покупались советским государством за границей, например, в Нидерландах из-за так называемого Внешторга. Была какая-то программа министерства культуры СССР, за которой за границу высылали диски с классической музыкой, а оттуда на обмен доставляли в совок пластинки с популярной музыкой. Они должны стоить в магазине «Мелодия» 9 рублей, но, разумеется, их никто там не видел, потому что со склада их скупали плитники по 10-15 рублей, продавая потом (в том числе диски Boney M) за 20-25, рублей, а те , бывшие с «постерами» (цветными плакатами) – до 30, а «заезжим» продавали даже и за 40 рублей. Это был хороший бизнес. В Москве в начале 1980-х из разряда этих легальных дисков можно было даже купить в магазинах диски Queen, а в Киеве – Rolling Stones, но это явление было большой редкостью.
Плиты в зависимости от того, в какой стране выпускались, по цене и по качеству имели определенные градации. То есть, имело значение, на которой, по тогдашней сленговой терминологии «массе» или «смоле» была записана пластинка. Самые дорогие и качественные считались американские, и они, как ни странно, имели еще одно преимущество над другими в том, что лучше звучали на некачественной советской аппаратуре, потому что имели более высокий уровень записи, подавление шумов и лучшие частоты, которые ценились среди авдиоманов, то есть хорошо «цыкали» и было лучше слышно, как тогда говорили, «тарелочки». Также качество конвертов, картон, полиграфия на американских плитах были на голову выше, чем на всех остальных. Во Львове американских плит было больше, и львовские плитники имели свой сленг, который отличался от сленга других регионов СССР. В остальном совке термином «фирменный» обозначались все западные, независимо от страны происхождения, плиты, а во Львове только штатовские. И вообще тогда во Львове «фирмой» называли только США (у него там дядя или дедо на фирме, означало в США), а Канада оставалась Канадой (ты слышал Канада у фирмы в хоккей выиграла).
На втором месте в высшей лиге пластинок после американских были английские, но их было очень мало. Качество записи было высокого уровня, но полиграфия обложек была не столь качественной, картон не такой жесткий. Особенностью английских пластинок было то, что на них почти никогда не писали тайминг, то есть продолжительности песен, и это очень не нравилось писцам из плит на магнитофоны. Среди львовских плитщиков английские пластинки называли «родными», таким образом в каталогах отличали «фирменные» плиты от «родных». Что касается термина «родные», то считалось, что Англия, во-первых – это родина Битлов, а во-вторых – почти все тогдашние крутые роковые группы происходили из Англии.
Далее в рейтинге шли плиты «бундесовые», то есть из Западной Германии. Оттуда их привозили в основном студенты львовских вузов из Африки или из арабских стран. На зимние каникулы они обычно домой не ездили, а в Западный Берлин, потому что это было ближе, и цены на пластинки были приемлемы. Таким образом, во Львове с конца 70-х годов бундесовые плиты начали преобладать, а в начале 80-х они уже доминировали. В середине 1980-х годов немецких пластинок было больше, чем все остальные вместе взятые. В это же время стало появляться больше пластинок нидерландских и канадских. Канадские по качеству не намного уступали американскому, поэтому на цене это не отражалось. Все вышеназванные страны можно отнести в высшую лигу.
Дальше шла, условно говоря, «первая лига». Это пластинки французские, итальянские, испанские, португальские, шведские, греческие, бразилийские, мексиканские, аргентинские, которые уже стоили из первых рук не 50-60 рублей, как представители высшей лиги, а 30-35 рублей. Надписи на аргентинских плитах были на испанском. Хорошего качества были австралийские плиты, которых вне Львова никто в совке не видел, потому что родственники у галичан были и там. Кстати, во Львове под «Интуристом» и в других местах скупки валюты канадские и австралийские доллары не были какой-то диковинкой, в то время как валютчики за пределами Львова их никогда в глаза не видели.
К пластинкам второй лиги принадлежали индийские, югославские, восточногерманские. Индийские были высокого качества, потому что их производили из английских матриц «high copy», но «дубовой» (негибкой) массы. Югославские диски в Западную Украину, включая Закарпатье, привозили тогдашние дальнобойщики – шоферы «Совтрансавто». Югославские диски фирмы «Юготон» уже принадлежали к так называемым дубовым, т.е. низшему качеству записи, без полиграфических вставок, без разворотов. Различали диски сербские, писанные кириллицей, и хорватские и словенские. Хорошее качество были эндееровские плиты фирмы «Амига», но на них в большинстве музыка была восточногерманская. Хотя издавали и The Night At The Opera Queen и другие фирменные группы. Эти плиты привозили советские воины, но в большинстве своем для себя, потому что цена их была достаточно высока и для продажи они не годились.
Те же воины советской группы войск в Чехословакии привозили чехословацкие плиты. Они стоили 130-150 крон, что примерно соответствовало 12-15 советским рублям. Интересно, что эти диски считались «бесшумными», там из-за эквалайзера немного поглощались частоты, и плиты почти совсем не трещали, то есть звучали как компакт-диск. Такая технология записи существовала еще на японских дисках. К этой же категории принадлежали венгерские и израильские диски. Каждый регион СССР имел свою специфику, поэтому в Питер возили финские диски, качество которых не уступало фирме, но цена не превышала 25 рублей.
Все вышеперечисленные диски называли «настоящими», но уже польские пластинки фирмы «Muza» к таким не принадлежали. Во-первых, поляки переиначивали альбомы на свой лад, меняли порядок песен, выбрасывали, что заблагорассудится. Это было обусловлено тем, что если альбом западной музыки издавался не полностью, даже без одной песни, то лицензию можно было купить очень дешево. Конверты были обезображены, дизайн поляки на них делали свой собственный, надписи были польским, качество записи было не самое лучшее. Из Польши порой привозили синглы, так называемые квадратные «почтовки», на которых можно было услышать свежую музыку. Также плохого качества считались болгарские плиты. Для дисков так называемых социалистических стран Европы было сленговое название «демократы», потому что до того, как эти страны, фактически находившиеся под советской оккупацией, стали называться «социалистическими»,
Музыкальная «биржа», или «скулежка» во Львове возле магазина грампластинок «Мелодия» на улице Староеврейской (тогда Фрунзе) постоянно начала действовать к концу 1970-х годов, а к тому времени меломаны собирались по домам или в отдельно определенных местах. Меломаны имели свою специализацию, и к каждому обращались за плитами определенного исполнителя или страны, например, были специалисты польской или венгерской музыки.
Эта львовская «биржа» просуществовала до 1997 года. Время встречи меломанов было ежедневно с 17:00 до 19:00. В те времена обычно слушали не то, что любили, а то, что попадалось тебе в руки. Из-за границы пытались привозить большей частью «ходовые» диски, и это соответственно формировало вкусы. Интересна была практика обмена дисками для подавляющего большинства рядовых меломанов. Под «Мелодией» встречались и менялись плитами на один-два дня, здесь все основывалось на доверии, потому что все знали. Практика таких обменов просуществовала до 90-х годов, а с тех пор и виниловые диски и CD только продавали и покупали. Записи на бобины ушли в прошлое в начале 80-х годов, а на кассеты – в конце 80-х, когда почти во всех автомобилях портативные кассетные магнитофоны заменили на компакт проигрыватели.
Пластинки CD, то есть компакт-диски, появились в продаже на Западе 1978 года, а в СССР набрали популярности с 1986 года. Они считались лучшего качества, чем виниловые плиты и выигрывали за счет своей компактности. В конце 80-х – начале 90-х годов цена пиратского, чаще всего болгарского CD, была 10 долларов. В это время галопировала инфляция, поэтому все сделки купли-продажи производились в американской валюте, на 1989-1990 год курс на черном рынке был примерно 1:15. В начале 90-х годов в Москве заработали подпольные студии производства и записи компакт дисков. Тогда их можно было купить за 3-4 доллара и во Львове продать за 5-6. Качество этих компактов было невысоким, запись была глухой, полиграфия «самопальная». Лучшие по качеству CD были японские, английские, немецкие, нидерландские, но цена их была 20-30 долларов.
Новой фишкой эпохи компакт-дисков были так называемые подарочные наборы. Благодаря собственно компактности CD в хорошей небольшой коробке могли поместиться, например, все 15 лонгплеев Beatles (13 канонических альбомов плюс два сборника синглов Pastmasters 1 и 2), или семь дисков Pink Floyd с книжечками, плакатами, хорошей полиграфией. Набор фирменных компактов Pink Floyd стоил 140 долларов, а Beatles – около 300 долларов. Это были огромные деньги, за которые тогда можно было купить мебельную стенку. Интересный факт, что в начале 90-х годов во Львове на заводе «Львовприбор» в специальном цехе изготавливали и записывали CD по заказу фирмы из Москвы, которая на это давала деньги.
Еще долго виниловые пластинки будут популярны рядом с компакт-дисками, еще долго между меломанами будут существовать споры, что круче – «аналог» или «цифра», пока с виду музыкальной индустрии постепенно не исчезнут и одни, и другие. Впрочем, исчезнут не до конца: до сих пор в мире выпускают ограниченные тиражи виниловых пластинок, на которых можно услышать музыку и старых исполнителей, и даже новейших, и во Львове существует «Винил Клуб», обещающий «подсадить тебя на иглу», а на площади Колиивщины время от времени работает виниловая биржа, но все это несомненно уже прошлое. Но какая разница, на каких носителях слушать любимую музыку, ведь она во все времена остается той же, как пели Зеппелины: «The Song Remains The Same».
Оригинальный материал zbruc.eu