В книге рассказывается о вымышленном писателем город на Херсонщине во время Второй мировой. Двое друзей девятиклассников живут под оккупацией два года. Один из них, еврей Сема, вынужден скрываться от нацистов, другой, Шкипер, сын главы украинского «Просвиты», которого тоже преследуют. Ребята помогают друг другу выживать, договариваются, если не увидят друг друга мертвыми, искать до конца жизни.

— Не представлял себе, что доживу до времени, когда все те реалии, которые есть в книге, провокации, предательство, ложь, смерти людей, все будет совсем рядом сегодня, что вернутся события 70-летней давности. Такова судьба каждого художника, трагедии проходят через его сердце всю жизнь. Даже в самые радостные моменты интуитивно чувствует, что беды где-то рядом, — говорит автор. Добавляет, что тема Второй мировой для него как для писателя долго была табу. Сдерживала память об отце — азербайджанца по национальности.

— Он умер в больнице от открытой формы туберкулеза. Я тогда был в 8-м классе. За эти восемь лет, я ходил в школу, он почти постоянно был в больнице, а не дома, и я у него. Родился отец в городе Гянджи, что дало мировой культуре Низами. В 1941 году советские войска стояли в Крыму на последних рубежах, немец подошел совсем близко. Сталин собрал несколько кавказских дивизий и бросил эту живую массу, чтобы как-то еще задержать вражеское наступление, показать, какой сильный СССР. Десятки тысяч армян, лезгин, азербайджанцев, грузин никогда не держали в руках оружия, даже русского языка не знали, а их бросили, решили использовать как пушечное мясо для защиты империи.

Отец попал в немецкий плен. Потом я читал, что у населения Азербайджана к войне было два миллиона, с фронта не вернулось восемьсот тысяч. Две зимы он провел в каменоломнях, где и заболел туберкулезом. Затем, после освобождения из плена советскими войсками, поехал на север России валить лес. Но у него был младший брат, которого во время войны в лазарете выходила украинка Лена, он переехал к ней в Кировоградскую область. Когда выяснил, где его брат, мой будущий отец, взял огромный кусок сала, выкупил его и привез в Украину. Здесь уже отец познакомился с моей матерью. До 1956-го года я ежедневно имел выглядывать в окно, не идут его арестовывать, он не имел документов. Имел крикнуть, чтобы он мог огородами бежать и где пересидеть. Дядя мой по матери пропал без вести на второй день войны — 23 июня 1941 года, но об этом я узнал только недавно из архивов, опубликованных в Интернете. Моя бабушка и мать ждали вестей о нем до конца своей жизни.

Григорий Джамалович начал работать над книгой еще в 1998-м, завершил 2 года назад.

— В Торонто, на встрече с украинской диаспорой Канады, ко мне подошел седой мужчина с бородой как у старовера и спрашивает, есть ли еще в Кривом Роге улица Петровского. Мы подружились, он даже возил меня в китайский ресторан. И все рассказывал о своей юности во времена оккупации. Поразило, что столько лет человек помнил множество деталей, например вид немецкой формы. А еще то, что главным его воспоминанием из войны были девушки, в которых влюблялся. Для меня как для советского пионера, Вторая мировая — это партизаны, подведены самолеты, горя танки, «Молодая гвардия». Затем на глаза попалась замечательная повесть немецкого писателя, по советским документам написал историю подростка, который жил во времена блокады Ленинграда. Эта книга была полна иронии по юных переживаний героя и в ней не было ни одного пафоса. Это была книга просто о людях, которые жили не по законам военного времени. Понял, что информация на меня надвигается как лавина. Перечитал множество документов, как страдали Украинцы, так как советская власть, отступая, все уничтожала к ветви, жгла пшеницу, уголь, масло выливали прямо на землю, чтобы людям не попала в руки, приближалась осень и весь народ украинский поставлен на грань выживания.

Как и город, описанное в романе «Одиссея Шкипера и Чугайстра», условное, так и имя главного героя тоже не фигурирует. В книге упоминается лишь его уличное прозвище Шкипер.

— Художественная книга должна все лишнее отметать, восприятие у читателя должно быть на подсознательном уровне. Потому название местности, конкретное имя к чему забов`язуе, а читатель должен жить только эмоциями героев. Хотя в Шкипера был реальный прототип.
Мужчина из Торонто, Николай Гавриш, имел как и главный герой, 15 лет в начале войны. Но это приобретенное фамилию. Так же, как и Варфоломей Кириленко, деятель криворожской «Просвиты» времен оккупации, лежит сейчас в Торонто в могиле под чужим именем, потому что всю жизнь боялся преследований КГБ. Кириленко стал прототипом отца Шкипера, в моей книге парень, как настоящий сын украинского поэта, при наступлении советских войск бежит из Украины в Германию. Кириленко бывший петлюровец, который скрывался на Херсонщине. С родной Черниговщины он привез пса Чугайстра. Это третий и тоже очень важный персонаж моей книги, который имеет свои отношения с оккупантами.

В магазинах Оккупационный роман «Одиссея Шкипера и Чугайстра» Григория Гусейнова стоит 76 грн.