С председателем Национального антикоррупционного бюро 35-летним Артемом Ситником встречаемся на столичной ул. Сурикова. В 4-этажном здании на 7 тыс. «квадратов» раньше работало одно из отделений Министерства экономики.

Кабинет Ситника — на втором этаже. На круглом столе для переговоров лежат затертые распечатки закона «О Национальном антикоррупционном бюро» и схема структуры бюро. Ситник садится напротив, складывает руки в замок. Из-под рукава пиджака видно часы с надписью на циферблате «Прокуратура Украины».

Вы возглавили Антикоррупционное бюро 16 апреля. Что уже сделали?

— Наладим работу до октября 2015-го. Будет группа детективов и старшие детективы по расследованию. Сначала будем работать по специализации. Бывшие оперативники будут заниматься оперативной работой, следователи — следственной. Иногда будут меняться. Где-то через год люди одинаково хорошо будут разбираться и в следственной, и в оперативной работе. В подразделении детективов предусмотрено шесть отделов. Каждый будет работать по специализации: кто-то будет заниматься судами, кто-то — коррупционерами в милиции, прокуратуре, кто-то — государственными чиновниками, а кто-то — конкретно государственными закупками. Эта специализация условная, потому что все в коррупции переплетается. Источником информации об образе жизни чиновников для нас будет Государственное агентство по предупреждению коррупции. Новая статья Уголовного кодекса — незаконное обогащение — позволяет не доказывать преступность каждой копейки отдельно. Просто будем констатировать факт, что расходы не соответствуют доходам.

Еще будет центр, куда смогут позвонить люди. Эту информацию будем передавать детективам. Они вместе с аналитиками будут обрабатывать сообщение и расследовать. Без прямого участия общественности и ее помощи можем сделать не так и много. 700 человек не перевернут Украину.

Но на бюро упования довольно большие.

— Наше задание — показать, что в стране происходят изменения. Тогда другие правоохранительные органы будут работать в тандеме с нами. С низовой коррупцией также надо бороться. Если не будет порядка в судах, то само по себе бюро не наведет порядок в государстве. Оно должно запустить эти механизмы.

Ваши подчиненные будут получать в среднем 30 тысяч гривен.

— На такие деньги можно нормально жить — оплатить жилье, содержать семью и думать о работе. Подразделение внутреннего контроля будет отслеживать не только работу детективов, но и их образ жизни. Если хоть один приедет на «Бентли», работать здесь не будет. Даже доказывать ничего не надо. Поэтому организуем конкурсы для следователей. Если ты из бедной семьи, но честный и умный человек, то попадешь в Антикоррупционное бюро. «Мажорам» сюда вход закрыт.

Забрасывают, что вы были управляющим партнером адвокатской фирмы Юрия Гайсинского — тестя харьковского мэра Геннадия Кернеса.

— С Кернесом лично не знаком. Гайсинского, конечно, знаю. Ну и что? Дочку его не знаю. Когда подавался на конкурс, оглянулся на свою жизнь. Мне за нее не стыдно.

Были ли просьбы от политиков и знакомых трудоустроить своих людей?

— Сразу всем сказал: не надо искать встреч со мной, потому что я даже в конкурсную комиссию входить не буду. Поэтому мои знакомые учат тесты, читают законы. Однако есть такие, кто пишет, звонит. Говорят, стремятся честно бороться с коррупцией, но прийти на собеседование хотят лично ко мне. Отвечаю, что это противоречит их «искренним стремлениям» и кладу трубку. Приходится общаться, потому что мой служебный телефон все знают. Появились мошенники, которые за 25 тысяч долларов обещают трудоустроить в бюро. Предлагают правильные ответы на тесты — за вознаграждение.

За что возьметесь в первую очередь?

— Приоритет номер один — суды. Второй — государственные закупки. Там очень много денег вытекает из бюджета. Какое-то предприятие выиграло тендер на 400 миллионов, а зарегистрировано два дня тому назад. По таким фактам уже можно начинать расследование. В борьбе с коррупцией поможет электронная система закупок. Потому что ограничивает «человеческий фактор». Мы призваны не просто наказать чиновника, который нарушил закон, но и выяснить — почему он это сделал, что способствовало. Принять меры, чтобы устранить эти причины.

Какой видите схему борьбы с коррупцией в высших эшелонах власти?

— Будем работать на опережение, а не ожидать, когда кто-то совершит преступление. Длительное время методика борьбы с коррупцией была такая: ожидаем, пока кто-то возьмет взятку, а кто-то напишет заявление об этом. Теперь берем «Вестник государственных закупок», исследуем тендер, используя доступ к базам данным. Также не будем ожидать решения суда. Будем изучать декларации судей. На каждого будет досье. Если будем видеть: официально задекларированный доход меньше, чем расходы — до 10 лет лишения свободы.

Будет ли создана база коррупционеров?

— Баз данных будет много. В частности — и коррупционеров, то есть людей, которые привлечены к ответственности, осужденные. Эти базы будут облегчать работу детективов. Будут давать возможность оперативно реагировать. Какие-то базы будут открыты для журналистов, общественности. Например, если приговор вступил в силу, можем снять гриф «секретно».

Вашим первым заместителем стал Гизо Углава, бывший заместитель генерального прокурора Грузии. Что из их опыта можем позаимствовать?

— С коррупционерами грузины расправлялись методом «кнута и пряника». Подписывали специальные соглашения между нарушителем и государством. Например, украл чиновник 5 миллионов. Следователь предлагает ему или «сражаться до последнего патрона», тогда это 10 лет лишения свободы. Или же заключить договор — вернуть хотя бы 4,5 миллиона и сесть на три года. Обычно прижатые к стенке коррупционеры выбирали второй вариант.

Нам надо сломать стереотип безнаказанности. Украинцы привыкли договариваться — или с оперативником, или со следователем, прокурором, судом первой инстанции и так далее. Шансы высоки, потому что структуры насквозь коррумпированы. Поэтому нужно довести до логического завершения несколько десятков дел. Тогда чиновники осознают, что есть неотвратимость наказания.

Очень важно искоренять коррупцию в высших судах. Там люди сетуют, что им мало платят. Но когда их спрашивают, а зарплату вы хотели бы, чтобы отказаться от взяток — не могут ответить. Потому что разрыв между тем, что они декларируют и реально имеют, очень большой. Это сотни тысяч долларов или миллионы гривен.

Кому из чиновников-взяточников уже надо бояться?

— Всем.

Бюро будете сотрудничать с американским Федеральным бюро расследований?

— Было несколько встреч. В законе выписано создание международных следственных групп. Активы большинства украинских чиновников, подследственных бюро — за рубежом. Без сотрудничества с ФБР и подобными европейскими органами мы ничего не сделаем.

В Администрации президента ожидают, что бюро начнет эффективно работать в конце 2015 года. Когда увидим первые результаты?

— Для меня задание номер один — это запустить роботу бюро ранее этого срока. И работать в первую очередь на устранение коррупционных рисков. Потому что пока в государстве на простого человека, на бизнес не снизим коррупционное давление, то сколько бы чиновников не посадили, эта работа не будет оценена, как эффективная.

7 292 гривны заработал за прошлый год Артем Ситник. От продажи недвижимости семья получила 216 тыс. грн. Имеет квартиру на 82 кв. м и машину «Хюндай Элантра». На должности главы Антикоррупционного бюро получает 60 тыс. грн зарплаты.

Десять лет работал следователем прокуратуры

Артем Ситник родился в поселке Компанеевка на Кировоградщине. Мать Неля Павловна — учительница младших классов. Отец Сергей Николаевич возглавляет Компанеевский райавтодор.

Окончил Национальную юридическую академию им. Ярослава Мудрого в Харькове. 10 лет работал следователем прокуратуры — в Кировограде и в Киевской области. Потом — адвокатом в фирме «Юридические гарантии», которая принадлежит бывшему прокурору Киевщины Юрию Гайсинскому. Его дочка Оксана — жена харьковского мэра Геннадия Кернеса.

С женой 36-летней Анной воспитывают двух детей — 11-летнего Никиту и 5-летнюю Полину. Живут в двухкомнатной квартире в городе Бровары под Киевом.

Любит рыбачить.

Related Images: