Вопрос не теоретический. И не умозрительный. Об этом не нужно гадать и строить предположения. Ответ у нас перед глазами.

Я сейчас даже не про Донбасс, где люди спокойно жили себе и жили, пока их не решили сделать частью «русского мира».

В кавычках – потому что они и так были (и всегда будут — это не зависит от политики) частью русского мира без кавычек. Этим «русский мир» в кавычках и отличается от русского мира без кавычек. «Русский мир» в кавычках – образование политическое: царство белого царя, сегодня Владимира, уж не знаю какой номер ему поставить – первый, второй или вообще начинать отсчет с Мономаха и Красного Солнышка. А русский мир без кавычек – явление культурно-этнологическое. Связь между этими двумя «русскими мирами» есть, но явления они, тем не менее, разные.

Но я не про Донбасс. Я сейчас про Чечню.

Ее втащили в «русский мир» силой, огромной кровью. Тогда это называлось «борьбой за территориальную целостность» и «наведением конституционного порядка». И в отличие от агрессии против Украины не встречало сколько-нибудь серьезного неприятия не то, что в народных массах, но и среди так называемой интеллигенции. Что касается не «так называемой», то ее оказалось настолько ничтожно мало, что можно сказать – совсем не оказалось. Не нашлось среди нас практически никого, кто громко бы сказал «Руки прочь от Чечни». Был один, так и его посадили. Потом выпустили и снова посадили. Это я про Стомахина.

В общем, Чечню сделали частью «русского мира». И что из этого получилось?

А вот тут трудный момент. Чтобы сказать, что именно получилось из Чечни в результате ее вхождения в «русский мир», нужно использовать очень резкие и очень ругательные слова. Но не чувствую я себя вправе такие слова по отношению к завоеванной Чечне употреблять. Стыдно. Сначала разорил, залил кровью, а теперь ругаешься. Я лично, конечно, не разорял. Но народ мой разорил. А значит, и я вместе с ним. От этого никуда не денешься. Это уже про другой русский мир – без кавычек.

В общем, ругаться нельзя. Давайте тогда по-другому. Вы «Кавказскую пленницу» Гайдая помните? Помните, что говорил товарищ Саахов (Этуш)? Что в нашем районе вы не найдете этих дедушкиных обычаев и бабушкиных сказок? И – что мы рождены, чтоб сказку сделать былью? А дядю пленницы (Фрунзика) помните? Что «можно, конечно, сначала пойти в ЗАГС»?

В 66-м году всё это было очень смешно. Но мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Сделали. Получили. И «у нас об этом узнают только на свадьбе». И «лучший жених района». И «они обожают друг друга».

Оказавшись в «русском мире», Чечня не просто остановилась в своем развитии. Чечня стала активно регрессировать. В отличие от того, что происходило (при всех ужасах чеченской истории) с Чечней и в царской России, и (особенно) в СССР. Там прогресс был очевиден. Здесь так же очевиден регресс.

В самой РФ происходит то же самое. Но у себя дома это не так заметно. Не так, как когда сравниваешь гайдаевскую фантазию и сегодняшнюю реальность.

Нравится ли нам самим такая жизнь? Это зависит от того, находимся ли мы в одиночестве или в толпе. Наедине с собой – не нравится никому. В толпе многим начинает нравиться. Так что однозначно здесь не ответишь. Но в отношении людей, которые живут за пределами РФ, ответ, конечно, совершенно однозначный – такая жизнь не нравится никому. Никто не хочет превращения в сегодняшнюю Чечню. И поэтому все боятся. Боятся нависшего над ними «русского мира». С его дугиными, прохановыми, стрелковыми, «хирургами» и прочими героями нашего времени. И правильно боятся. Врагу такой жизни не пожелаешь.

Этот страх разрастается у тех, кто находится к нам поближе, и до размера фобии. Которую вполне можно назвать и «русофобией». (Если, конечно, отождествлять Россию с РФ, а русских – с гражданами РФ.)

Наличие такой фобии очень радует наших митрофанушек: боятся значит уважают. И число таких радующихся растёт.

Ведь это только наивные оптимисты спокойны, наблюдая за чеченской эволюцией. Дескать, Чечня не Россия. В том-то и дело – что Россия. В смысле – РФ. И происходящее в Чечне – просто конденсированное отражение того, что происходит в РФ.

Это даже не наше завтра. Это – сегодня. Просто – чуть-чуть, совсем немного шаржированное.

Related Images: