20 лет употребляла наркотики 51-летняя Светлана Бондарь из села Красная Слобода неподалеку от Черкасс. Три года отбывала наказание в женской колонии. После освобождения от наркотиков отказалась. Вышла замуж, поет в церковных хорах.

О встрече со Светланой Бондарь договариваемся за несколько дней. В полдень во дворе за высокими воротами лает овчарка. Светлана Анатольевна открывает калитку, отводит пса в большой вольер.

— Док у нас хоть и не молодой, но добрый, как ребенок, — приглашает в дом хозяйка. Из небольшой гостиной проходим в кухню. За стеной в ванной работает стиральная машинка. В доме есть еще три комнаты. — Это была старая хата. На месте кухни стояла печь с дымоходом. Вася сам разобрал. Меня не подпускал, чтобы не дышала пылью. Он меня очень любит и бережет.

Хозяйка предлагает выпечку и кофе.

— Отец теперь счастлив за меня. Живет в другой половине дома. Мама умерла около 20 лет назад. Родители столько из-за меня натерпелись. Я была непослушная, спорила, хотела вырваться из-под их опеки. В 19 лет сбежала из дома. Вышла замуж за непутевого, он пил и гулял. Через год подала на развод.

Как стали наркоманкой?

— Этот день я буду помнить всю жизнь, — Светлана Анатольевна присаживается на диван и подпирает голову левой рукой. — 21 апреля 1984 после развода я была в отчаянии. В Черкассах встретила друзей мужа. Они посочувствовали, предложили пойти в гости к знакомым. Говорят, там есть пианино, поиграем и споем. Я клюнула, потому училась в музыкальном училище.

Там было человек 15 парней и несколько моих подруг. Я играю, поем песни тогда популярной «Машины времени». Почувствовала странный запах, который усиливался. Смотрю, один пошел на кухню, приходит никакой. Садится на диван, закуривает и втыкает. Второй выходит такой же. А потом надвигаются со шприцем с коричневой жидкостью на меня, как зомби. Я скорее к выходу, а там двойные двери. Я и застряла. Они: «Света, ну, ты не гони, успокойся, сейчас тебе легче станет». Я расплакалась, пригрозила милицией. Они взяли крепко под руки и повели на диван. Я брыкалась, кричала. Покололи руку, пока попали в вену, — женщина обхватывает ладонями лицо. — После страха и паники сразу почувствовала облегчение.

Родители заметили, что дочь ведет себя не как обычно?

— Нет. В 1984-м о наркотиках никто не знал. Я двое суток спала и снова бежала в притон уколоться. Не хотелось есть даже сгущенку, которую обожала. Мама жаловалась: Света, да что с тобой?

На последнем курсе меня выгнали из музучилища, потому что не пришла на экзамен — была на притоне. А через полгода мама нашла мою «аптечку» со шприцами. Мы как раз собирались на море. Крики, слезы, отец сильно избил. Сейчас говорит: «Дочка, я тогда не знал, что делать, рука поднималась и бил». Но мне это не помогло. На дозы меняла свои вещи, повыносила все украшения.

Без наркотиков так кумарило, что хотелось развалить себе голову. Через несколько лет неоднократно пыталась совершить самоубийство — колола передозировки. Но ни разу не вводила до конца. Теряла сознание. Мама откачивала, шесть раз отвозили на лечение в Черкассы и Винницу.

Светлана Анатольевна ставит чашку на стол. Нагибается, закатывает штанину синих спортивных штанов на левой ноге.

— Уж сколько лет прошло, а ноги еще синие. Когда на ногах и руках не было живого места, колола себя в пах. Однажды пробила артерию, и кровь хлынула фонтаном. Потеряла сознание. Мама около меня упала на колени, и я услышала далеко крик: «Дочка, что ты наделала! Господи, спаси мне ребенка, а меня забери!» В тот день у мамы случился инсульт. Я услышала, что отец страшно кричит. Стала просить у мамы прощения. А она открывает глаза: «Дочка, пообещай, что ты никогда такого не сделаешь». Врачи говорили, что при таком инсульте не могут говорить, а она, бедненькая, смогла.

Через полтора месяца мама умерла. Ей было 58 лет. Я ходила к маме на кладбище, клала в гробничку записки. Писала: «Мамочка, я тебя люблю, зачем ты меня бросила?» — Светлана Анатольевна на мгновение затихает, сдерживает слезы. — После смерти мамы вообще крышу снесло. Около пяти лет жила по притонам. Получила три судимости. Дважды условно. В 39 лет за наркотики задержали в третий раз. Дали четыре года и отвезли в женскую колонию в Умань. Ужас! Грязь, воды горячей нет. Раз в неделю водили в баню. В казармах по 50 человек. Зимой спали при температуре плюс 8 градусов. Блатным у завхоза давали дополнительный матрас, которым укрывались.

В колонии была дедовщина?

— Раз было, в «телевизионке». Старожилы могли себе позволить прийти туда с чашечкой кофе, посмотреть телевизор. А малолетки, которые только поступили, не имели права. А я такая козырная, пришла тоже с кофе. Это увидела одна, которая сидела за убийство. Подходит: «Пошла вон отсюда, ты до меня еще не доросла». А я ей: «Чего ты так со мной разговариваешь, я тебя вдвое старше». Она замахнулась. Я в ответ чашкой по голове — дзинь. Она как заорала: «Ты что себе позволяешь?!» И мы сцепились за волосы, порвали друг другу одежду. Нас едва растащили. Отрядная приказала помириться. А ко мне с матами: «Светлана, хочешь пораньше домой, тогда опустила свои перья, крылья и клюв». Узнала, что умею играть на пианино, поручила вести культмассовый сектор. Освободилась я по «удо» (условно-досрочное освобождение. — «ГПУ») на полтора года раньше. Все три года в письмах к отцу просила у него прощения.

На зоне употребляли наркотики?

— Нет. Незадолго до колонии посетила реабилитационный центр евангелистов. Как-то сидела в забегаловке. Меня там увидел знакомый Паша. 15 лет был наркоманом. Теперь уже брат во Хресте. Говорит: «Тебе нужен Бог». А я как расплачусь: что вы все меня к Богу посылаете, где его искать? Если он меня любит, то как же я дошла до такой жизни. Паша дал 20 копеек на троллейбус в реабилитационный центр на Садовой улице в Черкассах.

Захожу во двор, автоматически включается музыка «Господи, слава тебе». Я страшная, немытая, на улице зима, а я в тоненькой курточке и джинсах. Внутри увидела своих, подбежала подружка Алла, тоже бывшая наркоманка. Пока все в церкви за меня молились, все обдавало жаром, слезы градом лились. Что-то здесь, — показывает на голову, — щелкнуло и начала переосмысливать свою жизнь. Раньше столько раз хотела пойти в церковь. Как кто-то не пускал.

Светлана Анатольевна показывает небольшую домашнюю студию звукозаписи. На черном старом пианино в вазе стоят живые синие васильки, рядом в рамке — фотография родителей.

— У мамы были густые и длинные волосы. Как расплетала, так лежали на полу, — подходит к столу с компьютерной техникой и клавишным инструментом. Дарит диск со своими песнями. — С концертами езжу по зонам и тюрьмам. Молодым рассказываю свою историю. Убеждаю, что не надо слушать тех, кто говорит о наркотиках: в жизни надо все попробовать. Потому что наркотики и кражи — неотделимы. Наркоман переступает через родную мать, когда ей надо вызвать «скорую». Нужно прислушиваться к родителям. Если бы не вышла замуж назло своим, судьба была бы другой.

«К вам так приятно приходить — у вас такая любовь»

Семь лет назад Светлана Бондарь вышла замуж. Тогда как раз вернулась из тюрьмы.

— В 43 года не было семьи, ничего не достигла, угробила здоровье. Вся жизнь наперекосяк. Прошу сквозь слезы Бога: «Господи, так плохо и одиноко. Пошли мне мужа, чтобы был и другом, и мужем, и мамой, и папой. Но если видишь, что какое-то говно, которое у меня уже было, то лучше всю жизнь буду одна». Через месяц познакомились с Васей. Пел в церкви мою любимую песню. Сразу запал в сердце. Начала ему подпевать вторым голосом. Через неделю пришли к моему отцу за благословением.

Живем, как в сказке. Ведем здоровый образ жизни. Подружка говорит: к вам так приятно приходить — у вас такая любовь.

Для Василия Бондаря это тоже второй брак.

Related Images: